Образ Дон-Жуана в драматургии Тирсо де Молины и Ж.-Б. Мольера

  В истории мирового искусства есть образы, которые, возникнув в рамках национальной литературы, становятся явлением всеобщим, приобретают популярность, переосмысливаются писателями разных стран и вызывают множество споров. Подобные образы называют бродячими или кочующими. Именно к их числу принадлежат образы Фауста, Гамлета, Дон-Кихота, Дон-Жуана.  

   Необычайно популярным в мировом искусстве стал образ севильского рыцаря-соблазнителя Дона Хуана. Литературовед Всеволод Багно считает, что “Дон-Жуан оказался едва ли не самым желанным гостем мировой литературы” (1, 5). Известно более ста обработок сюжета об этом герое. В современной науке бытует понятие донжуановский миф. Как же он возник? Как развивался? Какие интерпретации получил образ Дон-Жуана?

   В основе мифа о Дон-Жуане – две легенды: о повесе, пригласившем на ужин череп, и о севильском озорнике-обольстителе. То есть в образе соединились черты Святотатца и Обольстителя. Поскольку миф о Дон-Жуане возникает в средневековой Европе, эта контаминация вполне объяснима, сам герой – своеобразное воплощения протеста против аскетизма и засилья церковной морали.       Не случайно Алексей Веселовский утверждал: “Такая необыкновенная популярность, такое бессмертие типа не даются даром. Нельзя поверить, чтоб оно могло выпасть на долю вульгарного сластолюбца и эгоиста; должно найтись более глубокое оправдание этой всесветной симпатии” (2, 45).

   Согласно гипотезе Р. Шульца, легенда о Дон-Жуане является ренессансным отголоском “традиции изображения оживающих мстящих статуй, возникшей в результате столкновения эпохи античного язычества и новой христианской религии… Костяные истуканы, принадлежащие к гибнувшей религии, временами, казалось, оживали в первых веках нашей эры, особенно при Юлиане Отступнике, наблюдался рецидив язычества, а с ним как бы оживали и прежние кумиры. (…) Ожившая статуя или мертвец приходят из прошлого и мстят тем, кто не почитает память умерших” (3, 79).

   “Миф о Дон-Жуане – миф о возмездии. Возмездии за что? Конечно же, не за обольщение женщин. Он, как умеет, радуется жизни, приемлет жизнь, хотя и нарушает при этом заповеди, что, бесспорно, должно в какой-то мере наказываться. Однако продал душу дьяволу скорее тот, кто не умеет радоваться жизни и миру Божьему. (…) Хотя со средневековой точки зрения скорее надо было обращать помыслы к жизни вечной, а не к преходящим земным радостям. И думать о смерти. Дон Жуана ждет кара за надругательство над мертвым” (1, 7).

   В фольклоре и средневековой литературе многих европейских стран широко известна легенда о повесе, оскорбившем череп. Мотивы легенды о надругательстве над мертвецом есть и в русском фольклоре, только там оскорбителем оказывается бедовая девка, которая на спор стащила с мертвеца саван. За это бессмысленное богохульство ее ждет страшная расплата: мертвец приходит за своим саваном и требует, чтобы девица сама отнесла его туда, где взяла. Попытки родителей спасти дочь не помогли: девица погибает от страшного вихря.

   Сюжет о Дон-Жуане восходит к средневековой испанской народной легенде. Севильские летописи сохранили рассказ о некоем Доне Хуане, графе де Тенорио, гуляке, распутнике, первом дуэлянте в Севилье. Однажды он похитил дочь командора Гонсило де Ульоа, его самого сразил насмерть.

Монахи обманом заманили Дона Хуана в храм францисканского монастыря к семейной усыпальнице рода Ульоа. Поздней ночью, в условленный час, он прибыл на место свидания, но обратно уже не вернулся. Он исчез бесследно, тело его нигде не нашли. Наутро монахи распустили слух, что Дон Хуан пришел ночью в храм, оскорбил статую убитого командора, и тогда она ожила, притянула к себе нечестивца и столкнула его в разверзшуюся бездну.

В те времена ни один благоверный католик не усомнился в истинности этой истории. Убив Дона Хуана, монахи, сами того не ведая, дали ему бессмертие в легенде о “севильском озорнике”. Она долго бытовала в народе и впервые была обработана в XVII веке испанским драматургом Тирсо де Молина (псевдоним монаха Габриэля Тельеса).

   Среди испанских романсов были обнаружены произведения, имеющие точки соприкосновения с первой обработкой легенды. История дона Хуана Тенорио была изложена драматургом в комедии “Севильский озорник, или Каменный гость”. А. Веселовский считает, что в 1625 году Тирсо де Молина предпринял поездку из Толедо в Севилью, где во францисканском монастыре он узнал предание о Тенорио: “Бродившая так долго по свету легенда получила наконец прочную форму. Не было боли возврата к смутным очертаниям поверья. Образ Дон-Жуана стоял уже перед очами, осмысленный и цельный; чутье поэта разгадало те свойства, которые с тех пор стали передаваться всем его дальнейшим воплощениям и побуждать к новым наблюдениям. Блеск и красота, смелость, доходящая до дерзости, чувство безнаказанности и презрение к людям, вера в свою счастливую звезду, сознание, что “смерть еще далеко и до нее осталось много наслаждений”, злая насмешливость и веселость, умение схватить добычу с налету и тонкое притворство в нежности и любви, – вот те черты, которые подметил драматург. Положительных душевных свойств он оставил ему безмерно мало, хотя щедро наделил его внешними преимуществами” (2, 74).

   В основе западноевропейских легенд, возможных фольклорных и литературных источников пьесы Тирсо де Молины – мотив кощунственного оскорбления черепа, что становится причиной гибели героя, ведь череп – образное олицетворение смерти. “Пиная его, выказывая к нему полное пренебрежение, герой испанского романса или фольклорного произведения других народов выказывает свое полное пренебрежение к смерти, вступает в конфликт с излюбленной мыслью церковно-назидательной литературы о тленности бытия, о беспомощности человека перед лицом смерти и о необходимости смирения” (1, 8). Миф о Дон-Жуане возникает в христианской цивилизации как иллюстрация важности и значимости заповедей.

   А. Веселовский подчеркивает, что “смутное стремление к бесконечному, порывы мятежного чувства против участи людей, обреченных знать лишь умеренные ощущения, гибнуть от всякого излишнего напряжения сил, фантазии, воли и вяло доживать до жалкого конца, сближают его в известной степени с другим таким же мятежником против судьбы, Фаустом, как ни различна у них, по-видимому, точка отправления” (2, 46). Дерзость и самонадеянность севильского озорника вызывали суеверные представления о его связи с адскими силами, что было еще одной причиной сближения с Фаустом. Средневековое воображение видело в соблазнителях клевретов темной силы, которая действует через этих грешников.

   Тирсо де Молина обработал историю в духе католической религии: дон Хуан в его пьесе представлен как великий грешник, бросивший вызов законам человеческим и божеским. Сам автор относился к нему резко отрицательно, финал пьесы воспринимался как справедливое возмездие. В изображении испанского драматурга дон Хуан – жестокий циник, его жажда обладания женщинами не знает предела, каждая соблазненная девушка – это лишь боевой трофей, ему не важны переживания жертвы, герой попирает саму любовь, так как им движет животное начало, жажда завоевания. Ему чуждо раскаяние, жизнь для дона Хуана – череда наслаждений, обманов, предательств. Это типичный антигерой, Тирсо де Молина не придал ему ни одной положительной черты.

   Дон Хуан Тирсо де Молины – это безбожник, авантюрист, распутник. Севильский озорник – красивый рыцарь, полагающий, что ему все дозволено. Он обольщает женщин, прибегая к самой низкой лжи, подло пользуется их доверием. Любви он не знает, ищет только чувственного удовлетворения, духовно он пуст.

Пьеса испанского драматурга создана в стиле барокко, согласно которому, страсти – пагубное начало, толкающее человека к греху. Принцип динамики, движения, характерный для барокко, проявляется в постоянных перемещениях героя, сбегающего от очередной соблазненной женщины и от расплаты. Дон Хуан все время притворяется, играет, обманывает, что также демонстрирует барочное восприятие жизни как иллюзии, фальши.

   После появления пьесы Тирсо де Молины “развитие мифа шло по двум направлениям” (1, 11). Символично, что само название произведения двойное. Позже многие писатели “опускают” одну из частей заглавия, связанную с мотивом расплаты.

   Вероятно, образ Дон-Жуана притягателен тем, что герой стремится жить по-своему, он лишен предрассудков, не желает подчиняться общепринятым условностям, он стремится создать свою мораль, нарушая общечеловеческие законы. Образ одновременно вызывает симпатию и осуждение. Каждый художник пытался объяснить причины поведения героя, опровергая миф или подтверждая его. Классический Дон-Жуан не влюбляется, а влюбляет в себя. Причем у Тирсо де Молины он действует с помощью обмана. “В первых литературных версиях данного образа акцентировалось, что Дон Жуан является принципиальным нарушителем общепринятых норм, и уже поэтому он грешен. Правда, довольно часто “греховность” героя усматривалась в его протесте по отношению к обывательскому образу жизни, сопротивлении косности мышления и мировоззренческим догматам социума. В связи с этим мотив покаяния Дон Жуана, едва намеченный в пьесе Тирсо де Молины, не получает широкого распространения в литературе из-за его очевидной противоестественности в структуре общеизвестных ценностных ориентиров персонажа”, – утверждает А. Е. Нямцу (4, 24-25).

   Одной из известнейших обработок легенды о Дон-Жуане является комедия французского драматурга Ж.-Б. Мольера “Дон-Жуан, или Каменный гость”. Именно его трактовка образа известна большинству людей, именно французский вариант произношения имени героя прижился в практике. Известный сюжет Мольер обработал в соответствии с собственными взглядами, создав образец комедии классицизма. Пьеса была написана в 1665 году, чрезвычайно быстро, чтобы поправить дела театра после запрещения «Тартюфа».

Уже в самом начале пьесы мы слышим отзыв о герое из уст его слуги Сганареля: «величайший из всех злодеев, каких когда-либо носила земля, чудовище, собака, дьявол, турок, еретик». Автор подчерскивает, что даже слуга уже устал от прегрешений своего господина. Дон Жуан — обычный светский человек, а события, с ним происходящие, обусловлены и свойствами его натуры, и бытовыми традициями, и социальными отношениями.

   Из монолога доньи Эльвиры, покинутой супруги героя, мы узнаем о его вероломстве, но понимаем, что он весьма привлекательный человек, раз брошенная жена стремится вернуть его.

   Создавая своего Дон Жуана, Мольер обличал не просто распутство, а безнравственность, присущую французским аристократам его времени. Драматург хорошо знал этот тип людей и потому изобразил своего героя очень достоверно. Дон Жуан живет в долг, занимает деньги у презираемого буржуа (господина Диманша), которого герой пленяет своей любезностью, а потом попросту выставляет за дверь, не уплатив долга. Дон Жуан лишен нравственного чувства: он соблазняет женщин, разрушает чужие семьи, нарушает нормы поведения с родителями — обманывает своего отца. Раздражаясь против него, он высказывается довольно грубо: «Ах, да умирайте вы поскорее, меня бесит, что отцы живут так же долго, как и сыновья» (IV, 7).

   Отношение автора к персонажу двойственно. В отличие от Тирсо де Молины французский драматург “позволяет” герою иметь положительные качества: несмотря на цинизм, Дон-Жуан Мольера смел, благороден, честен. Просто он исповедует иные принципы, чем принято в обществе. Он безбожник: цинично оправдывая свои поступки, ссылается на небо. Герой Мольера воплощает своим поведением древнее феодальное право владетельного сеньора – право первой брачной ночи, предъявляя права на всех женщин. И он так же быстро остывает к соблазненным, как и его предшественник из пьесы Тирсо де Молины. Мольер преследовал цель – обличить произвол дворянства, осудить пороки класса феодалов; его Дон-Жуан исповедует принцип свободы, демонстрируя своим примером, во что может превратиться проповедуемый Возрождением индивидуализм и раскованность личности.

   Вопреки сложившимся и утвердившимся классицистическим стереотипам Дон-Жуан Мольера выступает в современной ему драматургии созданием подлинно самобытным. Это образ жизненно противоречивый, многоплановый, яркий. “В любви я люблю свободу… я никогда бы не решился запереть свое сердце в четырех стенах… у меня врожденная склонность отдаваться тому, что меня привлекает. Мое сердце принадлежит всем красавицам, и они могут одна за другой овладевать им и удерживать его сколько сумеют” – это кредо героя, лишенное благопристойности и обмана. Дмитрий Нечаенко считает, что “в концепции своей любовной эстетики Дон Жуан сродни художнику, Пигмалиону, демиургу, самому создающему предмет своего пламенного вожделения, самому возвышающему этот предмет страсти над серой обыденностью и окружающему его зыбким, мерцающим ореолом. Он не самих по себе женщин любит, он живет, пока любит, любовь для него – как вино, недолгое забвение угрюмости, скуки, неизбывной тоски повседневной, однообразной, беспраздничной жизни” (5, 6).

   Создавая «Дон Жуана», Мольер следовал не только старинному испанскому сюжету, но и приемам построения испанской комедии с ее чередованием трагических и комических сцен, отказался от единства времени и места, нарушил принцип единства языкового стиля (речь персонажей здесь индивидуализирована). Сам характер героя более сложный, что также нарушало принципы классицизма. Но тем не менее «Дон Жуан» — это классицистическая комедией, так как главное ее назначение — показ нарушения норм разумности и их последствий, борьба с человеческими пороками, постановка нравственных и социальных проблем, изображение обобщенных, типизированных характеров.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Багно Всеволод. Расплата за своеволие, или воля к жизни // Миф о Дон-Жуане / Новеллы, стихи, пьесы. – СПб.: Изд. “Terra Fantastica”, 2000. – С. 5 22.
2. Веселовский А. Легенда о Дон-Жуане // Веселовский А. Н. Этюды и характеристики. – М., 1903. Второе, значительно дополненное издание. – С. 43-79.
3. Шульц Р. Пушкин и Книдский миф. – Munchen, 1985.
4. Нямцу А. Е. Легенда о Дон Жуане в мировой литературе: Учебное пособие. – Черновцы: “Рута”, 1998.
5. Нечаенко Дмитрий. Дон Жуан // Литература, 1995, № 47.  

© Елена Исаева